«Блохин и Беланов трудяги, я немножко лентяй, но шороху тоже наводил». Интервью с Евстафием Пехлеваниди, которому сегодня 60

— Как в Греции празднуют юбилеи?

— Праздновали. На 50 лет позвал родственников, друзей, а сейчас какие банкеты? Пандемия, отметим вдвоем с женой.

— Обязательные праздничные блюда будут?

— У нас праздничное то, что ценилось в советские времена. Ничего особенного. Да и нельзя мне кое-что, жирное, допустим.

— Из греческой кухни что у вас любимое?

— Она известна в мире, не стану выделять. Про греческий салат тоже все слышали. В одном их баров Алма-Аты его назвали «салат Пехлеваниди». Меню где-то сохранилось: украинские блюда — в честь Блохина, Беланова, грузинские в честь Кипиани и так далее. В мою — греческий салат.

— Вы родом из Чимкента. В Казахстане говорят, там особенный народ. В чем проявляется?

— Южане. Более горячие, дерзкие, пылкие. Нормальные люди, много лет там прожил, но от северян отличаются, это правда.

«Цвета не меняю. «Кайрат» и АЕК — желтые, а это солнце, пшеница, то, что дарит нам жизнь»

— Когда в последний раз были на футболе?

— Лучше не спрашивайте, очень давно. Там беспорядки, я это не люблю. Приходишь с детьми и переживаешь за них, а не за футбол. Зачем это нужно? Смотрю по телевизору, ощущения не те, зато спокойнее.

— Продолжаете болеть за АЕК?

— Конечно.

— До переезда в Грецию тоже ему симпатизировали?

— Тогда не думал об этом. Но цвета не меняю. «Кайрат» и АЕК — желтые, а это солнце, пшеница, то, что дарит нам жизнь.

— Играете в футбол?

— В 2014-м на юбилее «Кайрата» в Алма-Ате вышел на поле против сборной мира, за нее играли три обладателя «Золотого мяча». Тогда и объявил, что всё, хватит. Одним по 40, другим под 60 и за 60, какой тут футбол? Ветераны должны играть в своих возрастных категориях. Да и нельзя мне, врачи запретили. Доктор сказал: лучше три по 25 опрокинуть. А что это за доза? Только рот пачкать. Выпить, так уж граммов 200-300, чтобы смысл был. В итоге пятый год практически не употребляю и два с половиной года, как не курю. Всему в жизни свой черед.

— С Казахстаном связь поддерживаете?

— Обязательно. Презентовал там книгу, академию «Кайрата» назвали в мою честь. Приглашен в казахстанское посольство в день 60-летия. Не знаю, зачем.

— Даже не догадываетесь?

— Если для поздравления, буду польщен.

— В 2008-м мы встречались в Афинах, тогда вы тренировали юношескую команду. Что-то связывает сейчас с ней?

— Прекратил, потому что клубом руководили нефутбольные люди. «У нас к вам, — говорят, — есть методические вопросы». — «Ко мне? По методике? Откуда, если вы строители? Я же вам не говорю, как бетон мешать». — «Вы проиграли в кубке». — «Потому что соперник сильнее». — «А по какой схеме играли?» — «Даже если скажу, не поймете. Знаете, почему я эту схему использовал?» — «Нет». — «Тогда каков уровень ваших вопросов?»

Ушел. На днях узнал, что клуба больше нет, существует только на бумаге. За что боролись, на то и напоролись. Думали, смогут продолжать, но команда все-таки создавалась под мое имя и держалась на нем много лет.

— Финансировали частники?

— Обычные люди. Мелкие бизнесмены, крупные бизнесмены. Иван Саввиди помог, подарил дом цельной сборки для офиса и раздевалок за 7 тысяч евро. Мэр выделил под него землю, подключили коммуналку. Помню, как сам ходил по небольшим коммерсантам, из тех, что на улицах продают, просил помочь команде. Кто-то сто евро выделял, кто-то пятьдесят. Выписывал им квитанции, люди, может, какие-то налоговые льготы получали, не знаю. Но давали с удовольствием, потому что знали меня. Потом денег не стало. Клуба тоже.

— Сколько у вас внуков?

— Трое. Василиса, Георгий и Евстафий.

— К футболу имеют отношение?

— Парни еще маленькие, четыре и пять лет. Но надежда есть, пусть растут. Не получится, ничего страшного, лишь бы людьми хорошими стали.

«Как Советский Союз, потратив столько денег на наше обучение и становление, умудрился растерять профессионалов?»

— В русскоговорящей диаспоре Афин много бывших спортсменов?

— Есть, но пониже уровнем. А так профессора, врачи, адвокаты, архитекторы… Поражаюсь, как Советский Союз, потратив столько денег на наше обучение и становление, умудрился растерять профессионалов? Работают в Греции, приносят пользы даже больше, чем местные, приехали уже с дипломами, язык подтянули. Люди — богатство. Государство в них инвестировало и запросто рассталось, как так?

Вспоминаешь, и не верится. Школа, институт, спортивные секции — бесплатно. Целый город из одного стакана пил газированную воду, больных кололи одним шприцем, и никто не болел. Сейчас все индивидуальное, а мир трясет от вирусов.

— Общаетесь с Василисом Хадзипанагисом, живущим в Салониках?

— Не часто, но бывает. Познакомились уже в Греции. Первый мой здешний матч был против его команды, «Левадиакос» — «Ираклис». Газеты много писали об этом, им хотелось нас сравнить. Василиса уже знали и ждали от меня чего-то подобного. К сожалению, он не вышел на поле, тренеры поберегли перед матчем Кубка УЕФА. Но мы познакомились.

— Помнят вас в «Левадиакосе», за который в 35 матчах забили 15 мячей?

— Недавно общался с ребятами-ветеранами. Умер бывший президент клуба, завещал трехкомнатную квартиру для создания музея «Левадиакоса». Попросили прислать фото той поры.

«При таких баллонах, как у меня, скорость, конечно, была взрывной»

— Ваш аватар в фейсбуке — карикатура: держите пушку. Объяснимо, удар Пехлеваниди в бывшем Союзе помнят до сих пор. И ноги тоже: бедер такого охвата в отечественном футболе ни у кого не было. Чего тут больше, природы или труда?

— Штангой себя не насиловал, сколько ребята тянули, столько и я, тренировался вместо со всеми. Как-то Леша Прудников на сборах олимпийской команды Эдуарда Малофеева спрашивает: «Сколько мне положишь с линии штрафной из пяти?» — «Пять. Если нет, буду носом мяч катить от ворот через всю штрафную. Но если да, покатишь ты». Забил все пять. Прудников мяч катил, Малофеев смотрел. У Леши на носу потом вот такой «горбыль» вырос. А я за сборную так и не сыграл ни разу, только за молодежку у Валентина Николаева.

Вообще конституция досталась от матери, всегда кряжистым был. В 14-15 лет еще и неуклюжим. Шлифовал координацию, бегал за кошками. Пацанов на велосипедах обгонял: они педали крутили, я бегом. Пытался и за мопедами успеть, но тут без шансов. Главное, сам дошел: нужно совершенствоваться.

— Без помощи отца?

— Он мной занимался в детстве, а в юности только поругивал: «На поле больше двигайся!» — «Зачем лишние усилия, если и этих для результата хватает?» Уже тогда имел свое мнение, пытался отстаивать. Потом на тренеров это перенес, правда, уже в «Кайрате». В чимкентском «Металлурге» не проходило: был салагой, а салаге дозволено только слушать. С другой стороны, ребята сами сказали, чтобы назад не возвращался: «Забивай, сами разберемся». В Ташкенте, помню, вернулся и пенальти привез. Исправился, забил ответный, сыграли 1:1. С тех пор обороне не мешал.

При таких баллонах, как у меня, скорость, конечно, была взрывной. Но недолго. Как у гепарда: 200-300 метров несется на пределе, потом не выдерживает, иначе сердце лопнет. Меня сердце не беспокоило, но скорость по дистанции затухала. 10-30 метров — вот мой конек. Для нападающего эффективное оружие, пробрасывал мимо защитников и уходил. Им развернуться надо, ускориться, этой задержки мне вполне хватало для удара.

— Беланов тоже был скороход. В этом плане схожи?

— Игорь выносливый, в киевском «Динамо» других не держали. Намного больше двигался и вообще классно играл, не зря же «Золотой мяч» получил. Но у меня были козыри, которых не было у него. И наоборот. Он трудолюбивый — я немножко лентяй. Зато лучше играл головой за счет выбора позиции, вряд ли кто-то оспорит. Бил с двух ног, а Игорь с одной, хотя тут все относительно. Взять Сашку Заварова. Тоже одноногий, но великий!

Или вспомните Старухина — головой играл лучше, чем ногами. Блохин вообще уникальный, в одиночку «Баварию» раздевал, при этом одной ногой владел хуже. У меня волос сейчас на голове столько нет, сколько у него титулов. Потому что трудяга. Они с Белановым делали за игру до 2500 метров скоростно-силовой работы. А я до тысячи, но шороху все равно наводил. Спартаковский Серега Родионов — то же самое: добивался своего, работая больше, чем я. Работал бы я столько, играл бы в сборной как они. К сожалению, понял это слишком поздно. И футбол у нас в «Кайрате» был коллективный, без звезд, все пахали на команду. У Лобановского, быть может, не 69, а 150 забил бы при соответствующем «обслуживании».

«Борец по-тюркски — пехлеван. Так Лазариди стал сначала Пехлеван-оглы, потом Пехлеваниди»

— В бывшем Советском Союзе помнят форварда Пехлеваниди, а вот правого защитника с такой фамилией подзабыли. Ваш отец тоже был известным футболистом, выступал за тбилисское «Динамо». Каким образом вы оказались в Казахстане?

— Целая история. Настоящая фамилия нашего рода Лазариди. Родовое древо уходит корнями в ХIХ век. Прадед жил на территории Турции, был борцом. Борец по-тюркски — пехлеван. Так Лазариди стал сначала Пехлеван-оглы, потом Пехлеваниди. Дед перебрался из Турции в Хабаровск. Как попал туда без дорог, одному Богу известно. Открыл пекарню, бабка к нему приехала. В 1917-м у них все отобрали, семья вернулась на Кавказ, дед с отцом работали в государственной пекарне в Батуми. Футболистов среди родни не было, но отец вдруг заиграл. За Батуми долго выступал, в 40-х перешел в тбилисское «Динамо», попадал в союзные списки «33 лучших». Алкивиад его звали, в честь древнего полководца. Приучил меня и братьев к мячу, все пятеро играли на разных уровнях. Я младший.

Но это было уже в Казахстане, куда Сталин в 1949-м переселил диаспору. Отец в Чимкенте осел. Его оставляли играть в Тбилиси, но без семьи. Не согласился, поехал жить в барак, где я и родился. Отец был в Казахстане единственным мастером спорта по футболу, все об этом знали. Конечно, я за ним тянулся. Когда забил во второй лиге за чимкентский «Металлург» 28 мячей, Игорь Волчок меня нашел, московский тренер. Собрал в «Кайрате» 16 молодых, стариков разогнал, кроме Убыкина, Байшакова, Шадиева и Ордабаева. Первую лигу маршем прошли, до сих пор считается, что у нас был один из самых боеспособных составов в истории «Кайрата». И в «вышке» Москву с Киевом погоняли, особенно дома. В Алма-Ате всегда выкладывались, потому что за проигрыш на ковер вызывали. Тогда боялись этих партийных накачек, а сейчас сказал бы: «Да пошли вы!»

— В Грецию из Казахстана всей семьей перебрались?

— Да. Может, неправильное решение принял. Работал бы сейчас в Казахстане, жил бы, наверное, не хуже. Но не жалею, что так вышло. Переехал в свою страну. Хотя родина — Казахстан.

— До переезда были в Греции хоть раз?

— Транзитом. Летели из Кувейта, мелькнула мысль остаться, но одумался: вся родня там, брат — коммунист, что с ними будет? Когда насовсем приехал, во мне еще процентов 60 запала оставалось нерастраченного. Пришел в «Панатинаикос». Президент принял, дал десять дней привести себя в порядок. Во мне сто килограммов было — танк «Т-34»! Мозги с техникой на месте, а движения нет. Дали пригласительный, пришел на матч «Панатинаикос» — «Левадиакос». Сказал приятелю: уважать себя перестану, если в таком чемпионате не заиграю. Разница с Советским Союзом огромная. Пусть, думаю, эти Саравакосы попробуют в СССР 70 мячей забить, у них из задницы дым пойдет! А мне 29, в самом соку.

Но оказался в Ливадии, 120 километров от Афин. Тренер-болгарин не захотел в «Пао» брать, сказал, что я как бочка. В «Левадиакосе» сразу 16 кило сбросил. Бегал — и падал. Знал, что надо, потому что деньги, заработанные в Союзе, превратились в дым. Полгода перед отъездом ничего не делал, только ел и пил. Суета, сборы, детей одевал-обувал в чековом магазине… В итоге первый сезон — нормально, затем травма. Играющим тренером стал, по песчаным полянам здешним скакал. Закончил через три сезона.

— Намекнули, что пора?

— Сам себе намекнул, когда понял, что уже всё. В четвертом дивизионе мог бы пылить, но не захотел.

«Если бы не отмазали казахстанские власти, пошел бы по стопам Стрельцова в тюрьму»

— Пришлось искать себя в жизни?

— В 1996-м умерла мать, переехал из Ливадии в Афины. Брат позвал к себе на ликеро-уксусный завод, на погрузчике работать. Через три с половиной года сократили, тогда и возглавил юношеский клуб, созданный понтийскими греками-переселенцами.

— В странах бывшего Союза вам работу не предлагали?

— Нереально. Без семьи не смогу, а ее с собой тянуть смысла нет — жизнь тут давно течет.

— В своей книге вы рассказали, что могли эмигрировать не в 29, а в 23. Об этом мало что известно.

— Приехали в 1983 году в Алма-Ату товарищи из Греции, как бы познакомиться. Вдруг говорят: подпиши контракт.

— С каким клубом?

— «Олимпиакос». Подпишу, отвечаю, но не афишируйте, перееду позже. Хотя твердо еще не решил, подписал, чтобы отстали. Греки вернулись домой, сболтнули, газеты тут же подхватили. В советском посольстве прочитали, и началось: безобразие, советский футболист заключил контракт с капиталистическим клубом! Если бы не отмазали казахстанские власти, пошел бы по стопам Стрельцова в тюрьму. А так на год стал невыездным.

— Сейчас вы пенсионер. Велика ли в Греции пенсия?

— Рановато вы меня в старики записали. Не работаю, но до пенсии далеко. В Греции она, конечно, больше, чем у вас. Сколько в России?

— Средняя 140 евро, минимальная 100.

— Смеетесь? Как на эти деньги прожить?

— Не сообщают. А пенсионный возраст в Греции какой?

— 67 лет. Но не для всех. Уборщики мусора, водители, ряд других вредных профессий уходят на пенсию раньше. Свояк-строитель, ушел в 58 или 60. Получает в районе 600-800 евро.

— Презентуя книгу в Казахстане, вы сказали: «Не полностью раскрыл талант, данный Богом». Почему?

— Довольствовался тем, что имел. Тогда хватало, с возрастом признал ошибки. Партнер по «Кайрату» Сергей Волгин спросил как-то: «Если бы заново родился, что в жизни изменил бы?» — «В первую очередь отношение к футболу. Чтобы играть в сборной». Хотя понимаю: в Союзе хватало классных форвардов, не факт, что их обошел бы.

Иногда просят сравнить силу нынешних и советских команд. Отвечаю: «Представьте, что против нынешних играет киевское «Динамо» с Блохиным, Заваровым, Белановым в их лучшие годы. Будете ловить не то что всей командой — всем клубом. Когда поймаете, позвоните мне. Если поймаете».