263
Во вторник, 26 апреля 1960 года, на московском стадионе «Динамо» случается нечто неожиданное. В матче четвёртого тура чемпионата СССР серебряный призёр предыдущего сезона «Локомотив» терпит сокрушительное поражение от ЦСКА – 1:5. Через несколько дней событие отзывается на заседании президиума Федерации футбола СССР. Отдельный пункт повестки – состояние здоровья вратаря «Локомотива» и сборной Владимира Маслаченко. Докладывает врач сборной СССР Николай Николаевич Алексеев.
Суть в следующем. 16 апреля в матче против Вильнюса Маслаченко получает травму и досрочно покидает поле. Поскольку речь идёт об игроке национальной команды, которой вскоре предстоят матчи ¼ финала Кубка Европы, федерация футбола просит старшего тренера «Локомотива» Николая Морозова дать ему полностью выздороветь, не выставлять на игры недолеченным. Однако Маслаченко выходит на поле 21 и 26 апреля – сначала пропускает три от Киева, а потом четыре от ЦСКА, после чего его меняют. Мало того что клуб не позволяет вратарю поправиться до конца, но ещё и усугубляет положение дел неверным лечением. Федерация, мягко говоря, недовольна, в протоколе заседания появляется слегка раздражённая запись: «За невыполнение указаний Президиума Н. Морозова строго предупредить».
Впрочем, эта резолюция ничего не меняет: Маслаченко появляется и в следующем матче «Локомотива» 3 мая. Причём совсем не факт, что на этом настаивает тренер. Скорее всего, это решение самого вратаря. Не сыграть против такого соперника он права не имеет.
«Локомотив» (Москва) – «Спартак» (Москва) – 0:0.
3 мая 1960. Москва. Стадион им. Ленина. 40000 зрителей. Судья: Шевцов (Московская область).
«Локомотив»: Маслаченко, Сорокин, Дудкин, Черников, Артемьев, Марушко, Спиридонов, Ворошилов, Соколов, Бубукин, Горшков.
«Спартак»: Ивакин, Солдатов, Маслёнкин, Крутиков, Корнеев, Нетто, Греков, Погальников, Мозер, Холмогоров (Рейнгольд), Ильин.
* * *
«Спартаком» 24-летний Владимир Маслаченко просто бредит. Почему, он и сам до конца не сможет объяснить. То ли это просто «голос крови»: в родном Кривом Роге спартаковское имя носила и главная команда, и стадион, первый в его жизни. То ли это нежелание шагать строем, свойственное его натуре. В годы послевоенного соперничества ЦДКА и «Динамо» болеть за кого-то другого среди пацанвы было не принято, а он выбрал кумиров с явной претензией на оригинальность. Он вообще такой неформал: стиляжничает, учится в мединституте, читает Аристотеля…
Как бы то ни было, перед сезоном 1960 года инстанции уже не первый раз рассматривают вопрос о переходе Маслаченко из «Локомотива» в «Спартак». И снова отказывают. При этом, что интересно, лидер «Спартака» Николай Старостин особой настойчивости в вопросе не проявляет. Когда при рассмотрении председатель федерации Валентин Гранаткин спрашивает, насколько нужен его команде этот вратарь, Старостин отвечает в таком примерно тоне: если позволите, то мы не против. О том, что человек необходим позарез, нет и речи. До крайности возмущённый всем увиденным Маслаченко даёт себе зарок: «А всё-таки я буду играть в твоей команде, Николай Петрович!» В свете всего этого не выйти против «Спартака» для него невозможно – если, конечно, не нарушена способность ходить. Но сейчас она как будто не тронута: он выходит – и играет на ноль.
Попасть в «Спартак» Маслаченко сможет только в 1962-м. И только глубокой осенью: дебют придётся на 29 сентября. Но доставшиеся на его долю одиннадцать матчей он отыграет классно. И в полной мере поддержит порыв команды, которая после неудачного старта сумеет взять себя в руки и с июльского Ташкента начнёт восхождение на вершину. Восемь побед без Маслаченко, девять с ним – и долгожданное золото! Первое с 1958 года. В победной раздевалке Старостин скажет ему: «Ты принёс нам удачу». А потом сделает всё, чтобы федерация не обделила его медалью. Для награждения надо провести не меньше половины игр, в том году 16 – на пять больше, чем наберётся у нового вратаря. Но просьбу уважат, и Маслаченко получит медаль чемпиона СССР. Больше такой у него не будет.
* * *
Вообще тот год, 1962-й, получится переломным в его футбольной судьбе. В любом из смыслов.
Маслаченко войдёт в него в звании лучшего вратаря страны. По крайней мере, об этом скажет свежий приз журнала «Огонёк». В 1961-м он перестанет просто вызываться в сборную СССР, а наконец заиграет: целых шесть матчей – это не шутка. Причём кое-где, например дома против Аргентины или в гостях у Чили, он отыграет даже с шиком. И на фоне обострившегося нездоровья Льва Яшина, которого станут донимать язва и пахи, претензии Маслаченко на полноценное участие в матчах чилийского ЧМ-1962 уже не будут выглядеть пустыми грёзами.
За десять дней до старта сборная выйдет в столице Коста-Рики на предпоследний спарринг, против клуба «Депортиво Саприсса». Когда в конце первого тайма на советские ворота вывалится форвард хозяев, профессиональные рефлексы кинут Маслаченко ему в ноги. Он зафиксирует мяч – и в то же мгновение получит бутсой в лицо. Которое разворотит так, что начальник команды Андрей Старостин даже четверть века спустя будет описывать увиденное с явным внутренним неуютом.
«Когда я увидел лицо Маслаченко, ещё не скрытое марлевой повязкой, то в прямом смысле чуть в обморок не упал. Вдавленная кость образовала в скуле огромную впадину, исказив до неузнаваемости облик футболиста. Охватившую меня ярость я был готов уже излить на стоявшего рядом на поле щуплого костариканца. Остановил меня спокойно-сосредоточенный взгляд стоически переносившего боль пострадавшего, он был примером поведения в сложившейся ситуации. Тогда я заложил руки за спину и до боли сцепил пальцы. И вот сейчас пишу эти строчки и до конца ещё не успокоился, рука твёрдо выводит: Маслаченко – герой спортивного духа».
За операцию возьмётся ведущий хирург Коста-Рики, родной брат президента страны Орлича, и своё дело сделает блестяще. Настолько, что когда месяц спустя, вернувшись домой после чемпионата мира, Маслаченко обратится за страховкой, в тяжесть его травмы никто не поверит, а потому выплата окажется смешной. А годы спустя даже самая передовая медицинская техника будет не в силах обнаружить следов перелома на его черепе, настолько безупречно всё срастётся.
* * *
Другие проявления переломного характера 1962 года окажутся более приятными. По крайней мере, на первый взгляд. Помимо долгожданного перехода в «Спартак» и золотых медалей, душу согреет новый ранг профессионального признания. Когда главный вратарский эксперт страны Анатолий Акимов в сентябре выдаст очередную статью, там обнаружится невероятное: Яшин и Маслаченко будут представлены на одной ступени как «наши лучшие вратари». До тех пор незыблемой считалась иная трактовка: Яшин и остальные. Что бы там ни решал со своим призом журнал «Огонёк». А тут вдруг лучший уже не один – их двое! Маслаченко покажется, что ещё чуть, и он добьётся другой своей столь же жгучей, как «Спартак», цели – станет лидером вратарского цеха державы. Но…
Как станет ясно позже, 1962-й переломит всё совсем наоборот. За сборную Маслаченко не сыграет больше ни разу. Ну, не считая одного спарринга с бразильским клубом «Фламенго» в мае 1963-го, когда его вызовет клубный тренер Никита Симонян, который временно подхватит бесхозную сборную. А после этого – всё. Владимир Никитич будет грешить на предвзятость тренеров, сначала Константина Бескова, а потом Николая Морозова, которые отработают циклы ЧЕ-1964 и ЧМ-1966, но едва ли дело только в этом. Маслаченко ведь и в список 33 лучших не попадёт больше ни разу, хотя сыграет ещё шесть сезонов, с 1963-го по 1968-й. Вот и получится, что с переходом в «Спартак», которого он так вожделеет, его большая вратарская карьера начнёт потихоньку чахнуть. А самые яркие годы профессионального роста останутся в «Локомотиве», которого потом он вроде бы даже будет немного стесняться. Но и приз «Огонька», и шесть подряд лет в 33 лучших, и все восемь официальных матчей за сборную – всё там, в Черкизове. Вот таким нежданным окажется перелом…
Хотя Николай Старостин, изначально весьма к нему настороженный, с годами примет Владимира безоговорочно. «Пока он играл в «Локомотиве», меня тоже иногда смущала претенциозность его гардероба, но за семь лет, прожитых вместе в «Спартаке», я с радостью убедился, что парень он настоящий, принципиальный, натура широкая, с кругозором не только в спорте, но и в жизни. Он признанный вожак нового направления в советской школе вратарей. Направления акробатического, игры подчеркнуто эффектной, где не только удача, но и промахи окрашены очень яркими красками». Написано это будет в 1968-м, где ярких промахов, видимо, наберётся больше, чем ярких удач, поскольку в конце года Старостин решит, что Маслаченко пора заканчивать, и позовёт на его место Анзора Кавазашвили.
* * *
Но сейчас, весной 1960-го, у Маслаченко всё ещё впереди. Он молод, голоден, азартен, он бурлит и клубится, чтобы достать Яшина, а потом – ведь он на семь лет моложе – и вырваться вперёд. Раны заживают на нём как на собаке, и то повреждение, за которое его тренер в апреле получает выговор от федерации, больше о себе не напомнит. Место Маслаченко как второго вратаря сборной сомнениям не подвергается, в мае он даже проводит свои дебютные двадцать минут в матче из официального реестра ФИФА. В Москву для контрольной встречи приезжает сборная Польши, наши играют лихо, и когда исход становится ясен, тренеры решают попробовать дублёра Яшина. Его радость, правда, немного портит пропущенный мяч, пусть даже и с пенальти.
Но летом во Франции, где проходит решающий этап первого Кубка Европы, объективных шансов выйти на поле у Маслаченко мизер. Чтобы не сыграл Яшин, небо должно упасть на землю – иных вариантов нет. Потому события полуфинала и финала Владимир просто переживает на лавке среди пяти других запасных.
Хотя в исторический триумф он всё же сумеет вложиться, и весомо. Только не в 1960-м, а десятилетия спустя. Когда с течением лет станет окончательно ясен масштаб происшедшего на «Парк де Пренс», когда та победа превратится в законную гордость отечественного футбола, вдруг выяснится, что, кроме протокола, предъявить потомкам нечего. Что видеозаписи финала нигде нет. Телевизионная трансляция первого Кубка Европы на Советский Союз не ведётся, о всех перипетиях страна узнаёт от Николая Озерова только в радиорежиме. Потом в исторических телепередачах будут мелькать какие-то уродливые обрывки, не дающие представления ни о чём. Автор золотого гола Виктор Понедельник будет писать в своих книгах, как оказался под грудой тел партнёров, не имея возможности сверить эмоции того сумасшедшего вечера с холодной правдой документа. А при сверке, которая однажды всё-таки случится, выяснится, что не было никакой груды – его только кто-то слегка потрепал по плечу.
Так вот, видеозапись финала Кубка Европы 1960 года отыщет для нашей аудитории как раз Маслаченко. Уже как телевизионный комментатор по своим каналам найдёт этот бесценный раритет где-то у коллекционеров и сделает всё для выкупа и показа. Таким образом с лихвой компенсирует стране то, что в Париже не смог отдать на поле.
Впрочем, и тогда, в июле 1960-го, он находит возможность отличиться. Финал играется 10 числа, а домой сборная возвращается 13-го. Торжественная встреча запланирована в стотысячных Лужниках, перед очередным календарным матчем чемпионата страны. О том, чтобы сыграть, никто из чемпионов континента и не помышляет – какая игра после двухсуточных гуляний? Иначе думает только один из них – вратарь Маслаченко. Ведь его «Локомотив» снова встречается со «Спартаком», и этой команде он должен доказать кое-что важное в любом состоянии – хоть поломанный, хоть сильно уставший…
Источник:news.sportbox.ru
