202
— На этой неделе на экраны вышел фильм «Стрельцов». Еще не успели его посмотреть?
— Нет. Я видел предыдущий фильм — «Созвездие Стрельца».
— И как вам он?
— Для меня главное в фильме — тот период, когда Эдик вернулся в футбол. Это мне ближе, потому что я и сам в то время уже играл. Стрельцов не только вернулся, но и заново доказал всем, чего он стоит на поле, снова получил звание заслуженного мастера спорта СССР.
Однажды я был у него в гостях, мы хорошо посидели, и он говорит мне: «Ну, пойдем, я тебе свои значки покажу». Открываю планшетку — и там сразу лежат два значка мастера спорта. Я этот штрих подметил сразу и запомнил на всю жизнь.
— Как вы вообще относитесь к экранизации таких историй?
— Нормально. Меня как-то пригласили на телепрограмму, которая называлась «Про футбол». На ней присутствовал известный журналист Николай Долгополов. В какой-то момент коснулись темы нападающих. Помню, я сказал тогда, что сильнейший у нас, безусловно, Эдуард Стрельцов. А потом у меня невольно вырвалось: «Вот про кого надо бы фильм снять!»
Закончилась встреча, подходит ко мне Николай Михайлович, с которым я до того лично не был знаком, и говорит: «Правильно вы подметили — про Эдуарда Анатольевича давно надо было кино снять».
В то время много говорили про Яшина, а про Стрельцова совсем не вспоминали.
И вот свершилось — сделали фильм про Стрельцова.
«У Эдика всегда было чувство меры»
— Ваше самое яркое воспоминание о нем?
— Конечно, финал Кубка СССР 1968 года «Торпедо» — «Пахтакор». Игра состоялась 8 ноября в Лужниках, на ней присутствовало 53 тысячи зрителей.
4-го числа мы играли с «Локомотивом», выиграли 1:0. Эдик вышел во втором тайме на замену, отдал голевой пас Гершковичу — тот забил.
Нас после матча сразу отвезли на базу, Валентин Козьмич Иванов сказал — все, серьезно готовимся к финалу. На следующий день мы отдыхали, 6-го была легкая тренировка, а 7-го сыграли двусторонку на полполя — против второго состава. Выиграли 11:4, я забил шесть голов, причем три или четыре с передач Стрельцова. Так получилось.
А 8 ноября, с утра перед игрой, нас начали «накачивать» — директор ЗИЛа Павел Дмитриевич Бородин, парторг Аркадий Иванович Вольский, другие. Нам сказали — Киев идет в чемпионате первым, его уже не догнать, а вот Кубок должен остаться в Москве. Буквально так, дословно.
Приезжаем на игру в Лужники — Козьмич подзывает меня и говорит: «Готовься, от тебя будет очень многое зависеть в этом матче». Я удивился, а потом понял: Иванов предвидел, что Стрельцова с Гершковичем закроют, а я окажусь более или менее свободным.
— Хорошо, к памятному матчу мы еще вернемся, а пока скажите — чем Стрельцов в первую очередь отличался от других на поле?
— Конечно, мыслью. Когда он давал тебе пас, то делал это мягко, мяч выкатывал, как на блюдечке.
Помню, играли с ЦСКА и произошел один очень интересный эпизод. Я сыграл пяткой, потом Эдик мгновенно отдал пас пяткой мне, я опять вернул ему мяч таким же макаром, а он — мне. Трибуны оценили это и сразу захлопали. Забавно, правда?
— Да уж. А каким Эдуард Анатольевич был вне футбола?
— Очень спокойным. Не буду скрывать: иногда мы с ребятами собирались в теплой компании, но на свою самую тяжелую тему Эдик никогда ничего не говорил. Точнее, однажды он нам сказал: «Ребят, давайте эту тему никогда поднимать не будем». И все — мы больше никогда не спрашивали его об этом.
— А чем он увлекался?
— Очень любил хоккей. Была как-то вот такая история. Дело было осенью, мы с кем-то сыграли, и у нас был день отдыха. Чемпионат по хоккею тоже к тому времени стартовал, в тот день встречались, по-моему, ЦСКА и «Спартак». Мы собрались во второй половине дня — Эдик, Миша (Гершкович) и я — где-то в центре, кажется, в «Арагви». И в шесть вечера Эдик потащил нас на хоккей. Я говорю — а как без билетов-то? А он отвечает — я знаю директора Дворца спорта, нас проведут легко.
Поймали такси, подъехали в Лужники, игра уже шла. Позвали директора, она вышла, узнала Эдика, и нас действительно пропустили без проблем. Мы вошли в зал и немного задержались у выхода на трибуну — Эдик пошел к чьей-то скамейке. И тут один болельщик как заорет: «Люди, смотрите, ведь это же Стрельцов!»
Эдика куда-то тут же увели, и больше мы его в тот вечер не видели…
— Правда, что он любил выпить?
— Когда мы собирались, у него всегда было чувство меры. Я раза два его подвозил, когда он еще жил на Автозаводской, а я неподалеку. Раза два, повторяю, не больше.
«Этот гол он придумал»
— Согласны, что тюрьма сломала его блистательную карьеру?
— Конечно. В молодости у него многое получалось за счет невероятного понимания игры, фирменного рывка, физических данных. Он очень устойчиво держался на ногах. И такая мощь!
Я счастлив был тренироваться и играть рядом с ним, ведь он был корифеем футбола.
— Вы можете представить его большим тренером?
— Он работал детским тренером, вторым. Но по характеру был добрым и мягким, а тренер должен быть требовательным — таким, как Иванов. Все подметили, что Козьмич очень изменился, когда тренером стал.
Я тоже не пошел в тренеры, потому что не мог себя перебороть, чтобы, например, закричать на игрока или сказать ему что-то обидное.
— Какие вообще у Стрельцова были отношения с тренерами?
— Он хорошо отзывался о Викторе Александровиче Маслове, а про других не знаю.
— Вернемся к финалу Кубка СССР 1968 года. Ясно, что для вас, тогда 22-летнего, это был особый матч. А для Стрельцова?
— Тоже! Он к тому моменту уже был заслуженным мастером спорта, олимпийским чемпионом, чемпионом Союза, но вот Кубок «Торпедо» при нем не выигрывало.
— Хорошо помните торпедовскую голевую атаку?
— Конечно. Она началась в середине поля. Я играл оттянутого нападающего, получил мяч и тут же отдал его Гершковичу. А сам иду на позицию левого полусреднего. В это время Эдик неожиданно начинает двигаться навстречу Гершковичу. Когда между ними было метров десять, Стрельцов вдруг развернулся и рванул на левый край, ко мне. Я интуитивно, невольно понял, что мне надо уходить. Будто откуда-то сверху мне пришло такое указание. И только я сделал два-три шага в центр, как мне идет пас от Стрельцова. Я оказался один перед воротами и ударил на точность. Получилась комбинация под копирку, как мы разыгрывали в двусторонке. Поле было жестковатое, и мяч — раз и влетел в ворота. Я сразу побежал поздравлять Эдика, ведь этот гол он придумал.
— Предполагаю, что победу отметили очень шумно…
— Сразу после игры в раздевалку зашло начальство: «Собирайтесь поскорее, едем, у нас все накрыто!» Приехали в директорскую столовую, там действительно столы ломятся. На банкете к нам присоединился Валерий Воронин — он после травмы был. Какая-то болгарская делегация почему-то присутствовала. Болгары тут же стали приглашать нас на сборы к себе.
Когда мне предоставили слово, я сказал: «Давайте выпьем за «Торпедо» и за Стрельцова!» Кто-то из начальства услышал — тут же крикнул: «Все, хватит! Здорово сказал!» (Хохочет.)
«Быть ему сейчас почетным президентом «Торпедо». Очень почетным»
— Юрий Сергеевич, сейчас многие, видя игру пяткой, говорят — сыграл по-стрельцовски. Это действительно был его фирменный прием?
— Да. У него лучше всего этот пас получался. Можно сказать, он полноправный автор этого футбольного приема.
Знаете, после одного из турниров памяти Стрельцова все участники поехали на Ваганьково возложить цветы на его могилу. Организаторы дали нам по паре гвоздичек и сказали — положите Эдику. Все так и сделали, положив цветы перед памятником, а я свои пристроил у пятки Эдика. Рядом оказался Жора Ярцев, посмотрел на меня и сказал: «Какой же ты молодец!»
— Эдуард Анатольевич отрабатывал игру пяткой на тренировках?
— Он вообще много импровизировал и в играх, и на тренировках. Чувствовалось, что он прекрасно владеет этим приемом.
— А как он относился к болельщикам?
— Его везде любили! Где бы он ни появлялся на поле — в Тбилиси, в Ростове, в Одессе, сразу звучали аплодисменты. Его повсюду здорово принимали.
— Вы можете представить себе Стрельцова в какой-нибудь другой команде, кроме «Торпедо»?
— Хороший вопрос! У тогдашнего «Торпедо» всегда был свой почерк, манера игры. И она была очень интересной. Против нас все настраивались по-особому, пытались нас прижать, но мы сдерживали этот натиск, и как только мяч оказывался у нас, организовывали контратаку. Мы знали, что у нас есть Стрельцов, и он эту атаку украсит. Помню, в конце 1968 года мы играли матч чемпионата в Минске — такая тяжелая игра! По правде сказать, они нас тогда переиграли. А в итоге мы выиграли — 3:0. И все благодаря Стрельцову: он один сам забил и еще два ребята забили с его пасов.
— Его можно назвать самым выдающимся советским футболистом?
— Безусловно. Сам факт, что у него было два значка заслуженного мастера спорта, — тому доказательство.
Еще одна история. Идет тренировка, Валентин Козьмич Иванов разбил нас на две группы — нападающие против защитников. И сам решил сыграть. Меня позвал к себе в команду и говорит: «Мы выиграем». «Почему?» — спрашиваю. — «У них только два заслуженных мастера спорта — Анзор Кавазашвили и Шустиков, а у нас — три. Я и дважды Стрельцов!» (Смеется.)
— Кто из советских футболистов был близок к Стрельцову по игровому интеллекту?
— Бышовец всегда говорил, что ему приятно играть с Эдиком. А вообще самым умным игроком после Стрельцова у нас был Федор Черенков.
— Будь Эдуард Анатольевич сейчас жив, кем бы он был?
— Почетным президентом «Торпедо». Очень почетным.
— Он бы не ужаснулся, увидев свое любимое «Торпедо» в первой лиге?
— Конечно, ужаснулся бы! Не то слово.
— Вы с кем-то из бывших торпедовцев поддерживаете связь?
— С Володей Михайловым — незаслуженно забытый игрок. Ему уже 81 год.
— Как думаете, что еще можно сделать для того, чтобы память о Стрельцове была жива?
— Надо продолжать проведение ветеранских турниров его памяти. Это очень важно — и для него самого, и для тех, кто его помнит.
Источник:news.sportbox.ru
