256
Вальдас Иванаускас помогал ЦСКА и «Локо» вылезать из первой лиги, гремел на всю страну с «Жальгирисом», а потом забивал в бундеслиге — баннер с его фамилией до сих пор висит на стадионе «Гамбурга». Став тренером, Вальдас поработал в восьми странах, но, похоже, не остановится на этом: на интервью он приехал из вильнюсского аэропорта, куда прилетел из Стамбула.
— Сейчас у меня вынужденный отпуск. Надо было отдохнуть полгода, но теперь уже хочется работать. Соскучился по России, конечно.
— В «Луче» летом 2017-го было тяжело?
— Я их не понял. Уже согласовал контракт с брестским «Динамо», но бывший генеральный директор «Луча» уговорил меня, пообещал, что все будет нормально… И сразу начались финансовые проблемы, из-за которых они до сих пор не могут вылезти. Зачем тогда звали? Зачем лгали?
— В чем заключались проблемы?
— Не могли вылететь уже на матч первого тура в Самару. Еле-еле добрались. Тогда я сказал: «Все ясно. Заканчиваем». Пришлось расторгать контракт, хотя перед этим мы три недели нормально тренировались, игроки неплохо относились ко мне, принимали мои нагрузки — а потом писали смски: «Тренер, молодец, что ушел». Потом я узнал из прессы, что в «Луче» даже на чай не хватало денег. Страшные финансовые проблемы.
— До этого вы почти два года тренировали хабаровский СКА.
— Там тоже было нелегко, но директор клуба Сергей Фельдман никогда не обманывал и заранее предупредил: «Будут задержки, но в итоге все выплатим. Готов терпеть?» — «Конечно».
Зарплату иногда не платили три месяца, мы очень много летали, только на перелеты уходили тридцать миллионов рублей (самое страшное — 8-9 часов ожидания пересадки в московском аэропорту: я-то в город ехал, а некоторым ребятам и на это не хватало — и они сидели). Но игроки, даже бразильцы, держались и выдали отличный сезон. Могли попасть в стыки, но было сказано: «Не надо».
Помню, хорошо шли, а Колыванов «горел». Его могли уволить из «Уфы», если б проиграл нам. На игру к ним мы из-за задержки рейса добирались 34 часа — и проиграли. После матча Колыванов сказал мне: «Спасибо. Вы оставили меня». — «Не за что. Мы рады, что вообще живы».
— Как пережили хабаровское наводнение 2013 года?
— Это была трагедия: полностью затопило стадион, деревни Хабаровского края (я первый раз такое видел). Меня и игроков наводнение не коснулось — мы жили в доме на возвышенности, но все равно было немного страшно. Нам делали прививки, чтобы избежать инфекций… А потом наступил зимний перерыв, и после сборов мы полгода жили в Крымске.
Сделали шоу, рекламу. Немного возбудили мир с Марадоной
— Самая яркое воспоминание о десяти месяцах в брестском «Динамо»?
— Съездил домой к Марадоне в Дубай — уговорили его поработать в «Динамо». Диего побывал на игре с «Шахтером», поздоровался с игроками — и улетел в Мексику. Сделали шоу, рекламу. Немного возбудили мир.
— С Марадоной понятно, а кто уговорил вас стать в Литве футболистом?
— В детстве успевал играть еще в баскетбол с гандболом, но, когда мне было лет двенадцать, первый тренер Онищукас убедил родителей, что надо выбрать футбол. А через четыре года мы выиграли с Литвой Спартакиаду, и Борис Игнатьев позвал в юношескую сборную. Он любил литовских игроков — ему нравилась наша интеллигентность и немецкая порядочность.
— Юношеский Евро-1984 — память на всю жизнь?
— На финал в «Лужниках» пришло 72 000 болельщиков: для 18-летних — нереальный ажиотаж! При постоянных аншлагах (матч с Англией на «Динамо» собрал 50 000) мы хорошо провели весь чемпионат, но обидно проиграли венграм по пенальти. Потом на чемпионате мира случился проклятый полуфинал с Испанией: я забил в овертайме, но на 120-й минуте пропустили от Гойкоэчеа и снова уступили в послематчевой серии.
ЦСКА — интересный период
— Могли избежать перехода в ЦСКА?
— Мог сделать отсрочку. «Жальгирис» улетал в Китай, но появилась информация, что меня могут снять с самолета, поэтому лег в больницу. Потом в Вильнюс на три дня прилетел тренер ЦСКА Юрий Морозов. Уговаривал, пугал. Дал понять: не сейчас, так через полгода меня заберут в армию. И я согласился перейт в ЦСКА.
Тренер Любинскас и литовские чиновники чуть с ума не сошли. Не ожидали от меня такого шага. Называли предателем. Но, хоть играть пришлось в первой лиге, ЦСКА — интересный период. Я жил в новом городе, общался с великими хоккеистами. Во многом это горький опыт, но, думаю, он пошел мне на пользу.
— Что было хорошего?
— Меня очень любила знаменитая пятерка: Ларионов — Макаров — Крутов — Фетисов — Касатонов. Они на третьем этаже жили, а мы на втором. Видел их предсезонку у Тихонова. Это нереально. Обычные люди не выдержат таких нагрузок.
Мы смотрели на них, как на богов, а они относились к нам как к младшим братьям. Уважали и жалели. Знали, что у нас нет денег, что футбольный ЦСКА — бедная команда. Помогали, как могли. Привозили и дарили магнитофоны. Для нас в середине 80-х то была большая радость. Еще помню, что меня Фетисов и Ларионов называли Немцем.
— За что Морозов вас наказывал?
— Побыл на дне рожденье одного игрока пять минут, поздравил и уехал с базы в Москву. Кто-то настучал. Устроили собрание. Пытали меня: «Откуда восемь бутылок? Кто еще пил?» Допрашивали, как пленного немца. Но я никого не сдал и ни за что отсидел с Брошиным 12 дней на губе.
— Где именно?
— В знаменитой Матросской тишине. Когда привезли нас с Брошиным, все зааплодировали. В девять утра приезжало руководство и распределяло — кто где работает. Прямо как в «Операции Ы». Сегодня на стройке вкалываем, завтра на какой-то ферме… Самое неприятное было, что попал туда без вины.
— Почему вашего соседа по комнате Вячеслава Медвидя называли Гиви?
— Это Вовка Татарчук придумал — не знаю, почему. Как меня, Гиви в ЦСКА не наказывали. Он спокойненький, тихоня. В ЦСКА у меня было много друзей, но в конце второго сезона, после игры с «Атлантасом» в Клайпеде, я уехал в Вильнюс.
— В «Жальгирисе» простили?
— Нет, меня особо не звали. Но один из сотрудников клуба уговорил тренера взять меня назад. Мне хотелось домой, хотя мог остаться в ЦСКА, звали в московское «Динамо», а Бесков — в «Спартак». Может, и ошибся я тогда. Но главная ошибка — что не пошел в киевское «Динамо». Лобановский настойчиво звал, но я отказался.
— Иначе бы сыграли на Евро-1988?
— И на Евро, и на ЧМ-90. Таковы были условия: «Если хочешь играть в сборной — переходи».
— Почему отказались?
— Знал, какая конкуренция в Киеве (в команде — четырнадцать игроков сборной). Плюс — сказались условия, которые мне создали в «Жальгирисе». Но повторюсь, сейчас жалею, что не ушел в «Динамо».
— Как «Жальгирис» залез на третье место в 1987-м?
— У нас были самые слабые финансовые возможности в Советском Союзе. Руководство не требовало медалей: главное — не вылететь. Но собралось сильное поколение, обросли международным опытом и благодаря вере в нас тренера Зелькявичуса обошли более обеспеченные команды. У нас был оригинальный стиль: в атаке, например, сочетали мою мощь и технику Нарбековаса.
— Летом 1987-го «Гурия» предлагала «Жальгирису» проиграть в Ланчхути?
— Да, но как раз ту игру я пропустил — улетал в сборную. «Гурия» вылетала, нуждалась в очках, но наши не согласились и победили 2:0.
— Как пережили выход Литвы из союзного чемпионата?
— Был очень большой шок. Сыграли в Одессе, собирались в Харьков, и тут объявление: никуда не едем, снимаемся. Понимали, что дело в политике, но удручал уровень, на который мы упали: пришлось играть с какими-то полупьяными латышами, белорусами, эстонцами.
Семин — потрясающий человек!
— Как попали в «Локомотив»?
— Семин выбирался из первой лиги и позвонил Зелькявичусу: «Дай мне игроков». Мы с Нарбековасом уже подписали контракт с венской «Аустрией», но нашими трансферами все еще распоряжалась советская федерация футбола, а по закону уезжать разрешали только после двадцать семи. Но Палыч имел связи, был в хороших отношениях с Колосковым и сказал мне: «Поможешь мне выйти в высшую лигу — на следующий день улетишь в Австрию».
Семин — потрясающий человек! Дал нам свою машину и сказал: «Делайте, что хотите — только результат давайте». Мы, пятеро литовцев, дали результат, а Палыч сдержал свое обещание. Третьего ноября я забил два мяча «Ротору» в армейском манеже, а седьмого уже играл за «Аустрию».
— Зелькявичус тоже приехал в «Аустрию»?
— Да, через два года. Мы выиграли все что можно с тренером Хербертом Прохазкой, но он что-то не поделил с руководством и был заменен на Херманна Штессля, чьим помощником стал Зелькявичус. Мы начали сезон очень плохо, но потом подтянулись.
Чемпионства той «Аустрии» — во многом заслуга президента клуба Йоши Вальтера. Он поднял клуб, очень любил нас, но умер на второй год нашего пребывания в Вене.
— Чем сейчас занят Зелькявичус?
— После «Балтики» и «Луча» не тренирует больше десяти лет. Работает куратором в частой школе и возглавляет тренерский комитет в федерации футбола.
— Что удивило в «Аустрии»?
— Прохазка был сумасшедшим футболистом, играл в «Интере» и «Роме» и давал нам очень много свободы: «Хочешь пить? Пей. Кури, если тебе это не мешает. Но на поле делай результат». В Советском Союзе мы не привыкли к такому подходу, но нам, литовцам, все же было проще к этому адаптироваться, чем русским.
Еще интересно, что в «Аустрии» было 17 сборников! В паузы на матчи сборных Прохазка не тренировал команду (некого было!) и на две недели уходил в отпуск.
За «Аустрию» со мной играли отличный плеймейкер Петер Штегер, тренировавший недавно «Кельн» и «Дортмунд», и Ральф Хазенхюттль, возглавляющий сейчас «Саутгемптон» — в Вене он был моим дублером в атаке.
Многое взял у Магата как тренер
— В Германию попали благодаря Отто Рехагелю?
— Да, он приехал на наше дерби с «Рапидом» за Андреасом Херцогом для своего «Вердера». Заметил и меня, но в его клубе и так был перебор иностранцев, поэтому посоветовал меня своему бывшему игроку Бенно Мельманну, тренировавшему «Гамбург».
— Что он за тренер?
— Сейчас понимаю: ему не хватало жесткости. Первый круг проводили успешно, а после зимнего перерыва проваливались. В итоге команду возглавил помощник Мельманна Феликс Магат. У него с жесткостью все было в порядке. Нагрузки давал — будь здоров. Не все их выдерживали. Швейцарец Аншо и аргентинец Сарате просто умирали, а я после Лобановского уже ничего не боялся. Самое удивительное, Магат бежал вместе с нами. Причем — впереди. И никто не мог его обогнать.
Я многое взял у Феликса как тренер: в дисциплине, психологии, тренировках. А сам он учился у Эрнста Хаппеля и еще более жесткого Бранко Зебеча. Единственный минус Магата — не чувствовал (и никто не подсказывал), когда надо сбавлять. Нагружал нас даже по ходу сезона.
— В чем его сила как психолога?
— Спрашивал игрока в день рожденья: «Хочешь сегодня тренироваться?» — «Ну, да». — «Не надо. Иди празднуй, А завтра будь готов».
Штрафовал даже за минутное опоздание, но разрешал играть в карты хоть всю ночь. На сборах в десять вечера обязывал всех полчаса побыть вместе, а там уж делай что хочешь — хоть пиво пей, хоть чай…
Самый сильный эпизод — осенью 1995-го. Сменив Мельманна после провального старта сезона, Магат закрыл нас на сборе и в одиннадцать вечера вызвал меня в свой номер: «Рассказывай про Лобановского». Я говорил час-полтора, отвечал на вопросы, а потом расспрашивал про победу «Гамбурга» над «Юве» в финале Кубка чемпионов-1983 (Магат тогда забил победный мяч). Он рассказал интересные вещи про свои приключения с Хрубешем и Кальцем — похожие на то, что мы творили в то же время в СССР.
А потом Феликс неожиданно спросил: «Почему ты сейчас не куришь?» — «Не хочу». Я покуривал с двадцати трех лет — по две-три сигареты после игры, но после года в Гамбурге бросил. Набирал вес, но все равно держался. Магат настаивал: «Вот тебе пять марок. Купи в автомате сигарет и кури». — «Да не хочу я». — «Иди». Ну, купил. Покурил. Стал так плохо, что еле до комнаты дошел.
А через два дня на четвертой минуте забил «Байеру» свой первый мяч в сезоне.
— За что Магат устраивал штрафные тренировки?
— В Кубке УЕФА прошли «Селтик» со «Спартаком», прилетели к «Монако» и во втором тайме получили трешку. Наутро вернулись в Гамбург, заказали такси до дома, но Магат повез на тренировку. Встал в центре поля и заставил нас бегать по диагонали между фишками. Я уже был мертвый, еле плелся и как ветеранчик спросил: «Феликс, когда закончим?» — «А ты посмотри на молодых — недобегают. Пусть сначала побегут нормально». Я прикрикнул на Салихамиджича и других пацанов, и они перестали филонить. Носились в итоге полтора часа.
Другой раз, после 2:2 с «Мюнхеном-1860» Магат велел мне, высокому форварду Берону и еще паре игроков, не выдерживавших его темп, бегать с шести утра.
— Почему в последнем сезоне с «Гамбургом» долго не играли?
— Получил несколько неприятных травм и одну тяжелую: после победы над «Кельном» предстояла коммерческая игра в какой-то деревне. Магат спросил: «Хочешь сыграть?» — «На таймик выйду». — «Может, отдохнешь?» — «Да нет. Люди же придут». И на 12-й минуте соперник нечаянно влетел в меня коленом и сломал на полгода.
Менеджер посоветовал: «Вали все на жену…»
— Почему после «Гамбурга» выбрали «Зальцбург», а не «Вольфсбург»?
— Ошибся. Договорился с руководством «Вольфсбурга», тренировался, участвовал в командной фотосессии, тренер Вилли Райманн очень меня хотел, но клуб только вышел в бундеслигу и предлагал контракт на три года без возможности разрыва при вылете, а я хотел на год. Потом «Зальцбург» предложил лучшие условия, и я вернулся в Австрию. Менеджер посоветовал: «Вали все на жену — что она не хотела жить в Вольфсбурге». Я так и сказал, хотя это бред. Надеялся, что сыграю в Лиге чемпионов, но «Зальцбург» так и не пробился в группу.
— Тренером стали в Германии?
— В команде третьей немецкой лиги. Главный тренер работал еще и школьным учителем, не мог тренировать по утрам, поэтому подменял его, а потом поступил в высшую тренерскую школу в Кельне. С девяти до шести — пять дней в неделю, девять месяцев. Самое тяжелое — забыть, что был футболистом. К тому же требовалось показать, что я не глупее умниц из институтов, которые не играли в футбол, но учились на тренеров — таких в нашей группе было около половины.
— С «Хартсом» вы потом выдали лучший сезон в истории клуба. Как это было?
— Игра с «Селтиком» на финише вышла такой эмоциональной, что я несколько раз наехал на судью, не засчитавшего наши голы. Меня удалили и дисквалифицировали, но главное, что мы обогнали «Рейнджерс» и впервые в истории попали в Лигу чемпионов. А болельщики сходили с ума: «Нам нужен Кубок!» Победили в финале по пенальти «Гретну» из третьей лиги и шестьдесят километров от Эдинбурга до Глазго ехали четыре с половиной часа: болельщики были повсюду. Назавтра сфотографироваться с Кубком на нашем стадионе пришло двадцать тысяч человек.
Владелец клуба Романов наградил нас предсезонкой на шикарнейшей яхте (она до сих пор мне снится), и я сказал ему: «Лучше игроков купите на эти деньги». — «Не считай мои деньги». — «Они мне не нужны. Но нельзя так готовиться к квалификации ЛЧ, где мы за одну игру можем заработать десять миллионов».
— Романов влиял на состав?
— С ним было нелегко, но пытался аргументированно спорить. Тяжело было работать под ежедневным давлением, хотел уйти, но Романов не договорился с Михайличенко и другими тренерами — пришлось остаться.
Вокруг Романова были не самые лучшие эксперты — и некоторым из них он очень верил
Здорово, что Романов вложил столько денег и сделал в Эдинбурге яркий проект. Но проблема в том, что вокруг него были не самые лучшие эксперты — и некоторым из них он очень верил. Например, я очень уважаю Эдуарда Малофеева, но трудно работать в Шотландии, думая, что находишься в Минске 1982 года.
— Он просил вас переводить игрокам его стихотворения на английский?
— Он читал их, но как я мог мгновенно перевести русские стихотворения на английский? Надо же передать настроение, атмосферу, а он еще и быстро читал. Это и профессиональному переводчику было бы непросто. Так что я сказал игрокам: «Вслушивайтесь в звуки».
— Как после «Хартса» занесло в «Карл Цейсс»?
— Позвали инвесторы из России. Клуб остался во второй лиге и планировалось, что я стану тренером, а Сергей Кирьяков — спортивным директором. Но тот выбрал юниорскую сборную России, а я подписал контракт на год. Вскоре россияне покинули клуб, и деньги кончились.
Через два года — новая история: позвали в азербайджанский «Стандарт», но у владельца — банкира — посадили отца, и клуб обанкротился.
— Хоть где-то работали спокойно?
— В профессиональном смысле понравилось в польском «Заглембе». В середине октября 2018-го взял очень слабую команду: не думал, что в высшей лиге могут играть такие слабые футболисты. Руководители не ожидали, что выйдут из второй лиги и после этого даже не усилили состав. Зимой я заменил восемь-девять человек, мы классно отыграли второй круг, но все равно вылетели: судьи украли у нас 12 очков! Потом уже узнал: из-за старого стадиона нас бы все равно не оставили в высшей лиге. Президент не хотел меня отпускать, плакал, но отдал игроков, которых я просил оставить… Понял, что надо уходить.
Источник:news.sportbox.ru
