190
Весна набирает силы, и футбол, плотно погостив на южных стадионах, наконец приходит в Москву. 27 апреля 1960 года – среда. Несмотря на это, стотысячные «Лужники» заполняются почти под завязку. Ещё бы: спартаковская премьера! Команда пока не заслужила звания народной, как артист Михаил Яншин, страстный её болельщик, но народу весьма интересна. Да и соперник любопытный – Киев. По большому счёту, конечно, провинция, но зубастая: в предыдущем сезоне не дала обыграть себя ни разу.
Без победы «Спартак» остаётся и на этот раз. Атакует, наседает, побуждает присутствующих газетчиков к эпитету «шквально», но – всё впустую. То вратарь Макаров поймает, то защитник Турянчик из пустых ворот вынесет. А во втором тайме, ближе к концу, осмелевшие гости подают корнер, и их форвард Ковалёв головой посылает мяч в сетку. Стадион цепенеет. Не исключая ложу прессы. По крайней мере, кто исполнил угловой, стране она не сообщит. Уж не Лобановский ли? Это шустрый малый. В прошлом году его только-только начали подпускать из дубля, как он тут же, уже во втором своём матче, забил. Кому? Да как раз «Спартаку»! Словно оставил эпиграф для того многотомного произведения, что они на пару, Киев и «Спартак», напишут для футбольного Союза ССР годков эдак через двадцать-тридцать.
«Спартак» (Москва) – «Динамо» (Киев) – 0:1 (Ковалёв,78).
27 апреля 1960. Москва. Центральный стадион им. Ленина. 90000 зрителей. Судья: Клавс (Рига).
«Спартак»: Ивакин, Солдатов, Маслёнкин, Крутиков, Корнеев, Нетто (к), Греков, Сальников, Мозер, Холмогоров, Ильин.
«Динамо»: Макаров, Ерохин, Турянчик, Сучков, Войнов (к), Сабо (Сорокин, 74), Зайцев, Биба, Каневский, Ковалёв, Лобановский.
Предупреждение: Сальников.
* * *
Заглавной в советском футболе афиша «Спартак» – «Динамо» (Киев) начнёт становиться, пожалуй, с 1978 года, когда москвичи вернутся из первой лиги. И когда для Константина Бескова очные встречи с киевлянами, флагманским клубом Союза, станут мерилом ценности. Спартаковцы того поколения навсегда запомнят фразу своего тренера: «Как в Киеве сыграете, такая вам и цена». Динамовцам придётся отвечать на вызов, но сами они не будут как-то выделять матчи именно с этим соперником, по крайней мере поначалу. Наверное, и потому, что у Валерия Лобановского нет никакого неприятия «Спартака», более того – есть глубокое уважение. Первая тому причина – Николай Старостин.
В шестидесятые это фигура мощнейшего, необъяснимого до конца магнетизма, которому покоряется практически любой спортсмен, вне зависимости от цветов и знамён. Вероятно, старостинскую славу только укрепило 12-летнее отсутствие на футбольной сцене, поскольку новая плеяда, поднявшаяся за это время от детей до звёзд, о спартаковских братьях могла узнавать лишь из пересказов и слухов. Благодаря этому к моменту своего возвращения заключённые Старостины по сути были мифологизированы. Николай Петрович перескажет потом одну характерную сцену. Когда в 1954-м он вновь появился в Москве и стал выходить в люди, чуть ли не первым же вечером его встретил дома незнакомый молодой человек. Оказалось, что это Всеволод Бобров, который, прослышав про появление Старостина, сразу же пришёл засвидетельствовать своё почтение. Бобров в 1954-м был на вершине славы: помимо футбольных подвигов, натворил уже и хоккейных, стал чемпионом планеты. По популярности в спортивном мире никого нет даже близко. И вот такая мегазвезда при первой же возможности является к Старостину с поклоном.
Во власти этого магнетизма пребывает и Лобановский. Однажды его партнёр по одесскому «Черноморцу» (в 1965-66) и вообще добрый приятель Анатолий Коршунов вспомнит эпизод из 1969-го. Лобановский тогда уже возглавит «Днепр», а Коршунов станет тренером-селекционером «Спартака». И когда красно-белые приедут в Днепропетровск на календарный матч, первые слова, которыми Лобановский встретит Коршунова, будут про Старостина: «Везёт тебе, с такими людьми работаешь! Пойдём, расскажешь про него».
Ещё более замечательную историю припомнит однажды Владимир Маслаченко. На дворе 1976 год – тот самый, когда «Спартак» вылетит из высшей лиги, а киевское «Динамо» впадёт в сильнейший внутренний кризис. В конце года красно-белые патриархи займутся поисками тренера, которому предстоит вытягивать «Спартак» из трясины, и Маслаченко, тоже допущенный к обсуждению, вдруг назовёт фамилию Лобановского. Вынув откуда-то из подкорки интонацию, с которой тот однажды в обстановке послебанной откровенности произнёс фразу «Спартак» – это фирма». Очень вескую такую интонацию. В качестве посредника к переговорам будет привлечён Александр Петрашевский, общий днепропетровский знакомый Маслаченко и Лобановского. И спустя какое-то время Маслаченко передаст Старостину поступивший ответ: Лобановский согласен! Правда, ответ этот немного запоздает: к тому моменту патриархи остановятся уже на кандидатуре Бескова. Но разве сам по себе весь этот сюжет не станет свидетельством того, насколько Лобановский покорён Старостиным? Причём это будет уже не мальчик Лобановский, а тренер, выигравший европейский Суперкубок.
* * *
Желание изнутри познать спартаковский феномен подтолкнёт Лобановского к другой знаковой фигуре – Никите Симоняну. Ближайшему соратнику Старостина, его воспитаннику, который позже без всякого стеснения признается, что на первых порах буквально смотрел Николаю Петровичу в рот и вообще без него был бы другим человеком.
В 1978-м развернётся одна поразительная для Лобановского коллизия. Кому-то из начальства придёт в голову мысль сделать его помощником старшего тренера сборной СССР, которым тогда будет трудиться Симонян. Казалось бы, зачем это Лобановскому – самодостаточному и успешному, который к тому же недавно сам был в сборной старшим? Зачем действующему тренеру чемпиона страны непонятная обуза? Зачем заносчивому гордецу, как про него принято думать, вторые роли? Зачем? Но он не откажется! Откажется Симонян. Когда они встретятся в высоком кабинете, Никита Павлович откровенно сообщит, что перспектив сотрудничества не видит, поскольку они по-разному понимают футбол.
Лобановский не затаит обиды, не обрубит концы. Однажды случай сведёт их в поезде, и неспешная ночная беседа растопит весь лёд, снимет все барьеры. И на возможность совместной работы они оба посмотрят уже иначе. Когда осенью 1982-го старшим тренером сборной СССР назначат Лобановского, первым членом его штаба станет именно Симонян как начальник команды.
Через год их уволят. Поражение в Португалии будет воспринято настолько болезненно, что в официальном решении власти позволят себе беспрецедентную формулировку: «За допущенные серьёзные просчёты В. Лобановскому и Н. Симоняну объявлен выговор. Признано нецелесообразным использовать их в дальнейшем в качестве тренеров сборных команд страны». Пройдёт пара лет, и, благополучно запамятовав собственные резолюции, начальники позовут Лобановского обратно – спасать сборную на ЧМ-1986. И тот снова обратится к Симоняну. Потому что первый опыт не даст ни одному из них повода разочароваться друг в друге. Симонян позже признается, что для него было важно то достоинство, с которым в 1983-м Лобановский встретил разжалование. А Лобановский, видимо, оценил то, что Симонян не остался на работе в Управлении футбола, где состоял до его приглашения, – уволился совсем, ушёл в безработные.
Вторая их попытка получится более успешной – страна отпразднует серебро Евро-1988. Так что спартаковские ценности – по крайней мере, в том виде, как их от Старостина донесёт Симонян – и в режиме сотрудничества Лобановского не обманут.
* * *
Про тренера Лобановского никто не сможет сказать, что был его учителем. В главной своей профессии Лобановский выучится сам. Не то что высшей школы тренеров – даже обычного института физкультуры не окончит, а станет большим футбольным мыслителем. То же самое и с воспитанием. Специальных лекций никто ему читать не будет – он вылепит себя самостоятельно, ориентируясь на те образцы, которые кажутся ему достойными. И Старостин среди тех образцов, безусловно, один из первых.
Что объединит две эти фигуры? Многое. Во-первых, масштаб. Исторические эпохи им достанутся разные, но каждый будет тянуться к своему горизонту: Старостин – к статусу лучшей команды в стране, Лобановский – к званию лучшего клуба Европы. Во-вторых, принципы. В лексиконе Лобановского это слово вообще будет одним из самых ходовых. Старостин изъясняется иначе, но весь свой век проживёт с твёрдой верой в устои, впитанные ещё в родительском доме. В-третьих, внутреннее достоинство, умение держать удар. Лагерей, слава богу, на долю Лобановского не выпадет, но и без них бить его будут крепко. А он останется собой – как после всех жизненных испытаний остался Старостин.
Не имеет никакого значения то, что один из них хозяйственник, а другой тренер, – каждый на своём месте стержень. Стратег, идеолог, вдохновитель, законодатель мод – да что там, просто глава семейства. Старостинский патриархат в красно-белом доме обсуждению не подлежит, а про место Лобановского в киевском скажет прозвище, которое дадут ему игроки, – Папа.
У Старостина, разумеется, нет никакого желания воспитать себе конкурента. Он, возможно, и не догадывается, что способен сделать это самим фактом своего существования. Но всё именно так и выйдет.
* * *
На день этой их встречи, 27 апреля 1960 года, «Спартак» уже семь раз брал звание чемпиона СССР, а киевское «Динамо» пока ни разу. Когда через 31 год история советского футбола будет исчерпана, у «Спартака» наберётся 12 титулов, а у киевлян – 13. И к девяти из тринадцати самое прямое отношение будет иметь вот этот левый крайний, который пока в свой 21 год лучше всего освоил искусство подачи корнера.
Впрочем, это только внешне. На самом деле лучше всего он освоил искусство учиться. Не смотреть, а видеть, не читать, а впитывать, не зубрить, а анализировать, не знакомиться, а изучать. И безотчётный, но важнейший объект его сегодняшнего изучения – вождь противников…
Источник:news.sportbox.ru
