224
— Вы все-таки, мне кажется, немного не доиграли: тридцать лет — разве возраст?
— Ну, закончил я почти в тридцать один. Были варианты, но все из первой лиги, не хотел там играть. Перелеты, плюс там не футбол, а… не пойми что. Подумал, что это будет только потеря времени и здоровья.
— В 1998-м, когда вам сделали операцию на колене, полностью восстановились?
— Полностью. Я ведь за «Спартак» и в 1999-м играл, и в 2000-м. Да и потом в «Сатурне» вышел на приличный уровень, и голы забивал, и передачи делал, и капитаном стал.
— Удивительное дело: вы врезались в Лужного в 1993-м и все это время до операции, получается, бегали с надорванными связками колена? На честном слове все держалось?
— В 1993-м не полностью связки порвались, был надрыв крестообразных. У меня были мышцы хорошие, накачанные, в частности передняя, за счет которой я в принципе и играл. Но часто доставалось именно в колено — в связи с моей игрой, я ведь постоянно обострял, старался обыгрывать. А когда в 1998-м играли в полуфинале с «Интером» в Милане, пришелся удар прямо в опорную ногу, и все разорвалось — и связки, и два мениска. Поехал я на операцию. Врач удивился: как ты вообще с такой ногой играл!
— Точку в карьере поставила автомобильная авария 2004-го?
— Это случилось во время паузы между первым и вторым кругом, летом, я тогда за «Шинник» выступал. Через два дня была игра. Ехали с Сашей Ширко и попали в аварию. Саша отделался, как говорится, легким испугом, а мне раны пришлось зашивать. В результате пропустил около месяца. Вернулся, когда второй круг был в разгаре… Практически уже не играл, на замену выходил. Вот и все!
— Когда закончили, какие были варианты? Бизнес, тренером стать…
— У меня уже и бизнес был, и школу тренеров закончил — одно другому не мешало. Трудился в спартаковском дубле с Мирославом Ромащенко, потом в Томске вместе поработали.
— А что за бизнес?
— Разное. Строительство, инвестиции… Когда еще был игроком, все это начал. С друзьями, родственниками. Все нормально шло.
— Сами управляли или кому-то доверили?
— Когда было время, сам управлял, а потом были люди, которым я доверял. Бизнес этот еще продолжается.
— В одном интервью вы сказали, что опыт в «Томи» был негативным и это отбило всяческое желание работать в командах мастеров…
— Да нет! Просто не было нормальных предложений. И мы открыли с Геной Морозовым академию «Умный футбол» — несколько филиалов в школах. Были большие планы, перспективы, но потом разошлись с тем, с кем все это дело заварили, наши взгляды на все, и на футбол в частности оказались противоположными, никаких точек соприкосновения. И сейчас уже ни перспектив, ни планов… У меня остался один филиал — в Кузьминках, там работает один тренер. У Гены — в Митино, сам там тренирует. Это уже никакая не академия, так… без названия. Но я до сих пор в футболе, дел много: постоянно звонки, просят приехать в тот или иной город — открыть школу, провести мастер-классы для детей, да и для взрослых тоже. Езжу с удовольствием: люблю заниматься с детьми — приятно видеть, как парнишка сначала ничего не умел, а потом прибавляет с каждым месяцем.
— Вы славились как технарь, а большой минус наших школ — не учат толком обводке. Ваши воспитанники этим занимаются?
— Конечно! Да, нужен божий дар: так обводить, как Месси, не научишь. Но определенным финтам — можно. Самое главное, чтобы они получались не только на тренировках, но и во время матча. А это очень сложно. Все делается на каком-то кураже. Вот я, когда забивал самые красивые голы в «Спартаке», за олимпийскую сборную, ловил кураж, и все происходило как-то на автомате, ноги сами все делали. Научить сложно, но развивать все это надо, давать определенные упражнения. Когда я приезжал на тренировки в академию, обязательно говорил тренерам, чтобы делали на это акцент. Ведь у нас футболистов, которые умеют обыгрывать, вообще практически не осталось! А это же козырь, сильнейшее оружие. Если перед тобой насыщенная оборона, как ее вскрывать? За счет одних передач — сложно. А когда есть футболист, который может в одиночку обыграть одного, двоих на подступах к штрафной, это сразу обострение. Обязательно надо учить обводке, особенно в детском возрасте.
— И поощрять. Не получилось — не беда!
— Конечно. Но обводить надо именно на подступах к штрафной. Иной раз смотришь матч, ребята обводят, но только в середине поля. А это как раз лишнее. Середину поля надо проходить быстро, за счет передач, а вот на подступах к штрафной играть уже смелее.
— А вы в детстве какие-то финты разучивали? Копировали кого-то или все происходило стихийно, во дворе?
— Сначала отец учил разным финтам. Когда он сам играл, технарей было много. Отец показывал, я старался повторить. Потом что-то сам замечал. Чемпионат мира в 1982-м на меня сильно повлиял. В 1984-м, когда французы стали чемпионами Европы, тоже смотрел, пытался что-то повторить. Потом во дворе все это начал использовать. И в спортивной школе тоже. Тренер поощрял, не запрещал. Вот и совершенствовался.
— Не пробовали знаменитый финт Михаила Месхи — пяткой пробрасываешь мяч мимо защитника?
— У Месхи финтов было очень много. Говорят, просто издевался над защитниками. Но пяткой прокинуть — это в наше время слишком сложно: такая плотность игроков! Когда он играл, простора было больше.
— Когда вы в «Спартак» пришли, что говорил Романцев о вашем дриблинге?
— Я, когда пришел из «Пахтакора», немножко все-таки передерживал мяч, он как раз и говорил, что середину надо проходить в одно-два касания. Потому что в «Спартаке» все поставлено на быстром пасе. Когда мы играли квадраты 4×4, 5×5, все это и развивалось. Романцев говорил, чтобы я ни в коем случае не забывал о своем главном оружии, обводке, но применять его надо около штрафной соперника. В «Спартаке» моя игра стала гораздо разнообразнее. Я стал играть и в «стенки», и на третьего, и забегания делать– все, что у нас практиковалось на тренировках.
— Обычный квадрат на тренировках 4×2, у вас же 5×5… Это уже ведь не совсем квадрат, по всему полю, что ли, перемещаетесь?
— Нет, на определенном участке, нейтральным был всегда Олег Иванович. Играли звеньями — защитники против нападающих, полузащитники против защитников и так далее. Одна смена — минут пять-десять. Это упражнение и на нагрузку, и в то же время наигрывали связи. Поэтому в матчах уже спиной чувствовали партнера. Конечно, в этих квадратах полузащитники обязаны были всегда выигрывать, потому что в «Спартаке» все определяла линия полузащиты. Если не получалось, Олег Иванович был очень недоволен.
— Сколько надо было держать мяч, сделать передач, чтобы он был доволен?
— Если десять передач удавалось сделать — хорошо, ведь практически каждый с каждым играет. Нужно очень хорошо двигаться и понимать друг друга. И техника должна быть соответствующего уровня, чтобы все это выполнять на скорости, точно и быстро. Вот на этих упражнениях в основном все и оттачивалось. Все, что вы видели в 1990-е и в 1980-е при Бескове. Все оттачивалось именно в таких квадратах.
— Правда, что Романцев, если что-то не получалось, заставлял отжиматься?
— Не только отжиматься. Если у полузащитников не шла игра в квадрате, он мог запросто остановить тренировку и дать «максималку» — так называлось самое сложное упражнение, это когда команда выстраивалась по всей длине поля и начинала делать забеги, ускорения — все на пределе возможностей. Минут двадцать пять все это продолжается, устаешь страшно. Никто не хотел делать эту «максималку», поэтому старались выкладываться в квадратах, с мячом.
— Вот если бы вам тогда иметь такие поля, как сейчас! На «огородах»-то не очень квадраты поиграешь…
— Вы же помните, наверное, как мы в апреле 1998-го играли полуфинал Кубка УЕФА в Лужниках (с «Интером». — Прим. Sportbox.ru) и проиграли 1:2. Там поле было — картошку можно сажать! Но не ныли, что же делать…
— Сейчас бегаете?
— Стараюсь два раза в неделю с ветеранами «Спартака». Тренер — Романцев. Самые возрастные — Васильич (Юрий Васильевич Гаврилов), Букиевский Володя — обоим за шестьдесят прилично. Шавло, Хидиятуллин…
— Хидиятуллин — сухопарый, долго может бегать…
— Но колени тоже проблемные.
— Вопрос на злобу дня: возрождение спартаковского футбола, о котором столько говорят, — это реально? И вообще, что такое спартаковский футбол?
— Думаю, того, что было в 1990-е, уже не вернешь. Не то чтобы футболисты были другие — я ни в коем случае не сравниваю нас и нынешнее поколение. Но другие скорости, другая физическая работа, объем. Не мышление — мы-то думали гораздо быстрее. Вообще тот спартаковский футбол — прошлое. Все изменилось абсолютно. Наши воспитанники не дотягивают, а у легионеров задачи совсем другие: больше заработать, показать себя и уехать в какой-нибудь престижный клуб. Для нас же «Спартак» был просто… вау! Все стремились туда попасть и, попав, понимали, что такое спартаковская игра… Каррере удалось сделать «Спартак» чемпионом, но все равно не могу сказать, что при нем была спартаковская игра. Просто в защите стали действовать строже, плюс индивидуальные качества игроков сказались: Промес выдал великолепный сезон, Глушаков, Зе Луиш блистал, Адриану…
— Плюс удача…
— Да! На последних секундах забивали. Я насчитал четыре такие победы.
— Был в дубле «Спартака», что вы тренировали, парень, похожий на вас? Мне почему-то думается — Ананидзе…
— Его привезли на просмотр, он и сейчас не богатырь, а тогда был совсем щупленький, дите. Но когда мы его выпустили в первый раз на замену, сразу видно стало: светлая голова, хорошая техника. Конечно, его оставили. Рыжков был хороший парень в дубле — видение поля, техника, но что-то у него не пошло.
— Несколько вопросов на бытовые темы. Первую машину когда купили?
— Первую не купил: мне ее подарил НТВ — красную «девятку» за самый красивый гол сезона. Играли против сборной Германии, обвел пять или шесть человек…
— Запись этого «красавца» периодически просматриваете?
— Зачем записывать! Все в интернете есть!
— Где живете?
— В той квартире, что «Спартак» дал — в Сокольниках, в сталинском доме. Три комнаты. Высокие потолки. Мне нравится. Я там привык.
— Дети…
— Дочка и сын, он от другого брака.
— Он как по футбольной части?
— Никак — больше по компьютерам. Но каждому свое, нужно делать то, что по душе. Отец видел, что я люблю футбол, сплю с мячом, поэтому он меня и подталкивал, помогал. А я увидел, что к футболу сын безразличен — ну и зачем навязывать?
— Хобби…
— Музыку люблю. В свое время скупал компакт-диски, большая коллекция до сих пор на даче — более двух тысяч. Хотя сейчас это уже прошлый век, все перешли на флешки.
— Что за музыка?
— Разнообразная. Рок. Гитаристы в основном. Из наших Кузьмин, понятное дело. Из иностранных Гэри Мур, Крис Ри. Куча групп. Сейчас джаз полюбил.
— Последний вопрос. О чем-то жалеете в жизни, что-то изменили бы?
— Нет. Я такой человек — никогда ни о чем не жалею. Все, что бог нам дал — спасибо и на этом! Могло быть и хуже.
Источник:news.sportbox.ru
