207
«Это в шоу-бизнесе сыновья великими становятся»
— Как юбилей справили (18 февраля Пономареву исполнилось 80 лет. — Прим. Sportbox.ru)?
— В РФС в ресторане посидели, контрольно-дисциплинарный комитет весь был, в ЦСКА было застолье — президиум совета ветеранов, где я состою, тоже целиком пришел.
— А с домашними?
— Да у меня, кроме сына, больше никого и нет. Ну, сестра приехала с мужем — вот и все.
— Кстати, о сыне: чем занимается?
— Работает в «Интер РАО» — энергетическая компания, бывшая Чубайса, торгует со Скандинавией электроэнергией.
— Мог по вашим стопам футбольным пойти?
— Нет. В мать пошел, четыре языка знает, а в футболе был бездарь — такой же, как Гришка Федотов (внук знаменитого Григория Федотова, сын Владимира Федотова. — Прим. Sportbox.ru). Они одногодки, вместе росли, сколько мы ни пытались их к футболу приучить — бесполезно! Это в шоу-бизнесе сыновья, внуки часто тоже становятся великими артистами, а в футболе и вообще в спорте — большая редкость!
— Вы, получается, исключение из правил…
— Но я же во втором поколении футболист, а сын — в третьем, а там все нули!
— Это отец вас в «Динамо» определил?
— В «Динамо» тренер был Блинков, который играл вместе с моим отцом, но пришел я туда сам. Мать не хотела, чтобы я в футбол играл, а отцу было по фигу, он работал в КГБ. Я не видел, как он играл: в 1945-м закончил в Минске, когда ногу ему сломали.
— Вы жили на Арбате?
— На Старом Арбате — Калошин переулок напротив театра Вахтангова.
— Но там же тесно, для футбола места нет…
— Места хватало! Делали ворота — штанги из кирпичей или еще из чего — и гоняли двор на двор. С драками. Каждый двор имел свою команду. Столько окон поразбивали! Милиция приходила. Нас, футболистов, все хулиганами считали.
«У Пономарева кости, как у отца, слабые!»
— Как вас в станкоинструментальный техникум занесло?
— Меня же из школы выгнали — за то, что не посещал занятия. У меня было два дневника — один для школы, другой — для родителей. Пришлось поступить в техникум. Отец закончил станкоинструментальный институт и сказал: «Давай туда, потом в мой институт поступишь!» Но в 17 лет меня пригласили в дубль «Динамо», надо было ехать на сборы в Гагры. Говорю: «Пап, пригласили на сборы». — «А как же техникум?» «Да ну его к черту!» Мы поехали с командой мастеров, народу на 2-3 состава! И в двусторонке мне ломают ногу. Я играл правого нападающего, получил мяч в штрафной, и Костя Крижевский с Эдиком Мудриком сзади в меня въехали. Не понятно, кто сломал — то ли Костя, то ли Мудрила. На правой ноге малая берцовая сломалась. Вернулся домой на костылях. Мать вся в слезах: «Отцу два раза ногу ломали, и ты такой же!» Кости долго не срастались — перелом был со смещением. Поехал к Зое Мироновой (легендарный спортивный врач. — Прим. Sportbox.ru), вытянули кости, опять состыковали… Восстановился в техникуме, хорошее образование получил — там была высшая математика, физика, химия. Но в жизни все это так и не пригодилось.
— В «Динамо» вернулись?
— Нет. Потому что в то время тренер был Якушин. Он сказал: «У Пономарева такие же кости, как и у отца, слабые. Зачем нам такой?» Якушин почему-то ко мне очень плохо относился. Как и к отцу. Какая-то личная неприязнь. Меня от сборной отцепил после чемпионата мира, когда принял ее в 1967-м…
— И сколько у вас за карьеру переломов было?
— Только один.
— Значит, Якушин ерунду сказал?
— Конечно. Но из-за этой «ерунды» меня обратно в «Динамо» и не взяли. Пришлось ехать в Калинин.
— Но вы же и закончили по травме?
— Мениск. Это сейчас — ерунда, две недели и свободен! А раньше Зоя Сергеевна Миронова разрезала полколена, и потом очень плохо нога восстанавливалась. На костылях надо было месяц прыгать, потом разрабатывать коленный сустав. Она многих запорола.
— Знаменитый ведь хирург…
— Просто тогда никто эти операции не делал, кроме нее.
«Перепрыгнул на соседний балкон»
— Итак, вы в Калинине…
— В «Волге» (класс «Б»). Там в то время играли те, кто закончил в высшей, всем по 30 лет, а мне двадцать. Вася Бузунов, форвард ЦСКА (лучший бомбардир чемпионатов СССР-1956 и 1957. — Прим. Sportbox.ru), там заканчивал. Я нападающий был, девятый номер, и меня выпускали, когда Вася был пьян. А пил он все время– поэтому я все время и играл. Мы заняли первое место в нашей подгруппе, поехали в Краснодар играть за выход в класс «А», нас там сплавили — в высшую лигу вытащили «Крылья Советов».
— Сразу после «Волги» вы в ЦСКА попали. Но не так все просто?
— Конечно! Столько было предложений… Сначала — «Крылья Советов». Я уже хотел ехать в Куйбышев, дал телеграмму, но оттуда — ни ответа, ни привета. И тут является ко мне Николай Петрович Старостин. Отец говорит: «Иди, конечно!» Написал заявление, начал тренироваться в «Спартаке», собираемся на Кипр, но получаю повестку из военкомата. Старостину сообщил, он: «Не ходи! И к телефону не подходи!» Звонили — мать трубку брала. «Где ваш сын?» — «Не знаю. Где-то в футбол играет». И вот однажды вечером звонок. Мать открыла, вижу: милиционер и двое военных. Ну, думаю, все, мне крышка. А у нас балкон на 6-м этаже, я — туда! Перепрыгиваю на соседний балкон, стучусь: «Извините, можно через вашу квартиру выйти?» У них такие шары! Уехал к бабке, переночевал там, утром являюсь к Старостину: «Приходили ко мне…» — «А ты больше не появляйся дома!»
Но в армию все равно пришлось идти — на «Спартак» надавили. Прошел в Лефортово курс молодого бойца — и в ЦСКА. Тренером там был Константин Иваныч Бесков: «Наслышаны о тебе, отца твоего знаем хорошо… Посмотрим, что из тебя выйдет. Сейчас едем на сборы, выдержишь нагрузки — останешься, не выдержишь — ищи себе любую команду военную. Я тебя порекомендую». Всего нас поехало в Сухуми человек сорок пять, отсев был колоссальный — каждую неделю кого-то отправляли домой. Но я таки попал в заявочный лист. Отыграл сезон за дубль нападающим, забивал много, но в основу пробиться было нереально — очень хорошая атака тогда была в ЦСКА: Мамыкин, Апухтин…
Но вот Бескова увольняют, приходит Соловьев и однажды говорит: «Хочу тебя попробовать в обороне». — «Все, — думаю. — Сначала в оборону переведут, а потом вообще выкинут…» — «Вячеслав Дмитрич, — говорю. — Не буду я в обороне играть!» — «Давай попробуем!» Начинаю за дубль правым защитником — и как будто там всегда играл! В тот же год поставили меня в основу. Первый матч — в Тбилиси против Михаила Месхи… Соловьев: «Посмотрим, что ты с ним сможешь сделать». В общем, Мишу в этой встрече заменили — он до мяча так ни разу и не дотронулся. И вот после этого все время правого играл.
«Подкату не научить — это природное»
— На других позициях не пробовали?
— Переставляли в свое время тренеры сборной налево, но я категорически отказывался…
— Почему?
— Потому что с левой стороны подкаты у меня получались с фолами, а с правой — все чисто: ложусь на левый бок и правой ногой отнимаю мяч… Некоторым все равно, на каком краю играть. Был такой Истомин — ему без разницы, слева или справа играть, точнее, где мешать играть. Но это две разные вещи: играть и мешать играть. Спорил я и с Морозовым, и с Якушиным, и с Качалиным. Пару раз сыграл левого за сборную и говорю: «Все! Больше — как хотите! Если только товарищеские! Я на этой позиции думаю: где я должен находиться по отношению к своему нападающему, что делать. А я не должен думать! Все надо делать автоматически».
— Вас считают чуть ли не лучшим специалистом по подкатам в истории советского футбола. Это природное, само собой как-то получалось?
— Да, этому не научить. Я в свое время один прием Семаку показывал — не подкат, а как убирать мяч: не под себя, а через ногу. Он не смог этого сделать. Потому что это чисто индивидуально. А подкат — тем более!
— Как и удар. Кому-то дано, а кому-то — сколько ни тренируй…
— Конечно! Вот у нас Апухтин был, Базунов. У них размер ноги 36-й, и подъем — сумасшедший! Поэтому и удар такой. А у кого размер большой — там все по-другому. Надо еще постараться, чтобы мяч попал на подъем. Гриша Федотов и сам не знал, как получалось, и научить не мог.
«Корейцы — работящие, как муравьи»
— На ЧМ-66 самой большой сенсацией была Северная Корея…
— С ними у нас первая игра была. Мы понятия не имели, что это за команда, нам только Петрович (главный тренер Николай Морозов. — Прим. Sportbox.ru) прочитал на установке небольшую характеристику на каждого. Получалось, они стометровку бегут чуть ли не за 10,8 и 10,9! Мы посмеялись — так не бывает. У нас Алик Шестернев — самый быстрый — за 11,3 бежал, я — за 11,8. Правда, в бутсах, не в шиповках… Но с корейцами легко расправились — 3:0.
— Действительно шустрые ребята?
— Скорее, работящие — как муравьи. Двигались очень много. Такое броуновское движение. Били вперед и бежали, а там — как получится. Кто-то из защитников ошибется обязательно. Но у итальянцев они за счет такой беготни выиграли (1:0). И португальцев чуть не обыграли (к 25-й минуте вели 3:0, проиграли 3:5. — Прим. Sportbox.ru).
— Не рассчитали силы?
— Конечно, сдохли! Эйсебио и разыгрался, забил четыре гола. На одной «физике» ведь не выехать, надо еще в футбол уметь играть.
— Ваше четвертое место по нынешним меркам — выше крыши…
— Но тогда считалось — неудача. И Петровича сразу убрали из сборной. А до этого ведь Бескова сняли с работы за второе место в Европе!
— Что заплатили за ЧМ? Только суточные?
— Они не знали, как оплачивать. Когда мы за границу выезжали, нам платили за страну по 80 долларов, сколько бы матчей там ни сыграли. Вот полетели в Южную Америку, жили в Бразилии в Сан-Паулу две недели, получили бы эти 80 долларов, но импресарио организовал турне — поехали по другим странам (играли с Аргентиной, Уругваем, Бразилией, Чили, Перу) и заработали почти по 500 долларов! А на ЧМ все матчи — в одной стране, как платить? Но по 500 долларов дали.
«У меня в подчинении было шесть тысяч прапорщиков!»
— Не рановато закончили карьеру — в 29?
— Мог, конечно, еще поиграть, но когда родился сын, стало уже невмоготу. Да потом начали приставать, что уже старый — тридцать скоро. Говорю: «Ну и черт с вами!» Да я, когда ушел из футбола, начал больше получать! Мы все время за ветеранов ездили играть, Хомич был таким… импресарио, организовывал матчи. Каждые субботу–воскресенье где-нибудь играли. 50 рублей за игру, сотня за выходные! Плюс оклад и за капитанское звание 160 рублей. А в ЦСКА за победу платили 70.
— Куда устроились работать?
— В военный институт иностранных языков — на кафедру физподготовки. Занимался с курсантами спортом, была там и футбольная команда, играла на первенство вооруженных сил среди вузов. Потом шесть лет работал в спорткомитете министерства обороны — заместителем начальника отдела кадров. У меня в подчинении был весь ЦСКА и институт физкультуры в Ленинграде. Потом уехал на пять лет в Будапешт, должность звучала так: начальник отдела управления кадров Южной группы войск по кадрам прапорщиков. У меня шесть тысяч прапорщиков было в подчинении! Каждый год две тысячи уезжало и две тысячи приезжало, и всех надо было распределить. С ума сойти!
— Назначение — класс! Венгрия считалась почти капиталистической страной…
— Чудесная страна! Там четыре дивизии было расквартировано по разным городам, два отдельных полка, две ракетные бригады с атомными боеголовками… Страх наводили на всю Европу!
— В футбол играли в Венгрии?
— А как же! Я уже подполковником был, но играл за группу войск.
Хотдоги начали продавать на ЦСКА…
— В 1990-м вернулись в СССР…
— Уволился, думал: хорошо, пенсия есть. А тут эта гребаная перестройка! Куда деваться! Поставил на территории ЦСКА торговую палатку — хотдоги начали продавать, сигареты, вино… Две девушки у меня работали. Нормальные деньги пошли — даже жене норковую шубу купил! Но мне начальник ЦСКА говорит: «Как тебе не стыдно! Мастер спорта, а такой ерундой занимаешься! Неужели какое-то приличное заведение не можешь поставить? Даю тебе место, но чтобы палатки твоей здесь больше не было!» И мы с другом построили на месте палатки охотничий ресторан «Натяги». Мой друг, грек по национальности, — охотник, какие-то шкуры притащил, рога, чучела… Готовили блюда и из оленя, медвежатины… Посещаемость была хорошая, тогда еще мало было таких заведений. Как раз рядом рынок открылся — и у нас в «Натягах» до ночи было веселье. А потом друг продал свою долю (у меня было 35%, у него — 65) — тоже футболисту, Володьке Михалевскому из «Нефтчи». Сначала все шло прекрасно, но у Михалевского был партнер — тот захотел меня выжить из этого бизнеса. Я ему говорил: «Если я уйду, вас выгонят к чертовой матери!» Кончилось тем, что рассорился с ними и передал ресторан на баланс ЦСКА. Теперь там никакого ресторана нет…
— Круто…
— Но у меня ведь было еще и кафе «Семь на семь» — пробивал документы, землеотвод делал одновременно и на ресторан, и на это заведение. Открыл его с приятелем-гандболистом. Очень долго работало этот кафе. Вдруг узнаем, что готов приказ Собянина: все такие заведения будут сносить. Но успели-таки продать кафе одному банку. А через пару месяцев его сломали. Вовремя соскочили!
— Чем сейчас занимаетесь?
— Ничем. У меня пенсия хорошая, ЦСКА помогает, РФС приплачивает, Пал Палыч Бородин. Не жалуюсь! Живу все время на даче. Метров шестьсот от Клязьминского водохранилища, десять соток, дом деревянный двухэтажный построил в 2017-м на деньги от кафе — я ведь два миллиона получил!
— Сауна…
— Нет! Я не любитель. Половина участка — газон, половина — лес, орешник. И яблони по периметру. Я за ними и не ухаживаю.
— Живность есть?
— Была кошка, но умерла в позапрошлом году. Хочу кота завести — в магазине одна девица предложила.
— Раньше вас мучило колено, артроз… Как оно?
— Сама по себе вдруг боль прошла! А раньше обезболивающие принимал…
Источник:news.sportbox.ru
